В Санкт-Петербурге
Стояла глубокая осень. По небу плыли низкие набухшие тучи, изредка моросил мелкий дождик. Из гавани доносились одиночные орудийные выстрелы: жители города оповещались о грозившем наводнении. Но никто не обращал внимания на сеющий дождик, который покрывал одежду прохожих серебристой пылью. Никого не интересовали орудийные выстрелы. По широкому Невскому проспекту лился оживлённый людской поток, то и дело проносились блестящие кареты. Нередко впереди позолоченной кареты бежали скороходы, предупреждая народ: «Пади! Пади!»
Сквозь разорвавшиеся тучи неожиданно блеснул узкий солнечный луч и засверкал на адмиралтейской игле. И это минутное золотое сияние по-иному представило город. Среди оголенных рощ и туманной сырости он вставал прекрасным и неповторимым видением. Окрашенные в разнообразные колера красок стены домов, омытые дождиком, радовали глаз своей свежестью. Строгие, гармоничные линии зданий – творения великих зодчих – вставали во всём величии и красоте. Полуциркульные арки над каналами, одетыми в гранит, стройные колоннады, чугунные садовые решётки подле особняков – всё казалось чудом, от которого нельзя было оторвать восторженных глаз…
Луч солнца угас, и снова всё ушло и укрылось в серый сумрак промозглого осеннего дня.