Мне было десять лет, брату около восьми. Когда надоедали впечатления реальной жизни, мы удалялись в уединённый уголок, садились в кузов сломанной и заброшенной кареты, и здесь начинались необыкновенные приключения, какие только могут постигнуть людей, отправляющихся в неведомый путь, далёкий и опасный.
Брат предпочитал более деятельную роль кучера. Он брал в руки кусок найденного ременного обрезка, затем молча вынимал из кузова два деревянных Пистолета, вскидывал через плечо самодельное игрушечное ружьё, затыкал за пояс огромную саблю, изготовленную моими руками из кровельного тёса. Вид его, вооружённого с головы до ног, настраивал тотчас же и меня на соответствующий лад. Усевшись каждый на своё место, мы, не обменявшись более ни словом, предавались течению нашей судьбы.
Мы могли молча, почти не двигаясь, просидеть на своих местах от утра до обеда.
И в этот промежуток времени для нас вмещались недели путешествий по длинным таинственным рекам в дремучих лесах, с ночлегами при угасающем костре; в каком-нибудь безлюдном поле, где нас ежеминутно подстерегала опасность, или, в лучшем случае, в одинокой гостинице, хозяева которой, впрочем, не вызывали у нас доверия.
Не раз мы отражали нападение свирепых бандитов с неопределённым замиранием души.